«Писать о себе мемуары не хочу и не буду»

На прошлой неделе отметил юбилей наш губернатор Валерий Шанцев. Карьерный путь, послужной список Валерия Павлиновича безоговорочно позволяют назвать его «человеком власти». Или все-таки «ЧЕЛОВЕКОМ у власти»?! Согласитесь, это не одно и то же. Так кем же прежде всего ощущает себя он сам, на каком слове – «власть» или «человек» – делает ударение, думая и говоря о себе нынешнем?

Это и много другое приоткрыл лично Валерий ШАНЦЕВ в нашей беседе «за рюмкой чая».

– Валерий Павлинович, по себе знаю, что с возрастом всё чаще мыслями возвращаешься в прошлое… Какой период своей жизни вы  вспоминаете с особой теплотой и почему?

– Знаете, все периоды моей жизни мне одинаково дороги, ни от каких я не отрекаюсь, никакие не хочу вычеркивать из памяти. Понятно, что в разные периоды жизнь складывалась по-разному, но она моя и ценна для меня вся, такая, какая есть. Я нередко вспоминаю детство, школьные годы, юность. Вспоминаю создание семьи, рождение детей, получение первого самостоятельного жилья. И всю свою профессиональную карьеру вспоминаю. Мне дороги и комсомольские годы, и годы, когда я работал в Советах, в партийных органах. Дороги годы, когда работал в Москве…

И годы, что я живу и работаю на Нижегородчине, мне тоже очень дороги. Я чувствую, что нужен здесь, что нахожусь на своем месте. Рядом со мной есть люди, которые разделяют мои взгляды на развитие области, поддерживают мои начинания – значит, я на правильном пути.

– Как известно, для многих власть является самоцелью, а вы стремились к ней или так сложились обстоятельства?

– Ваш брат журналист часто спрашивает, мечтал ли я в детстве быть губернатором? Ну ведь представить даже смешно, чтобы шестилетний пацан ставил перед собой задачу на перспективу руководить областью…

– Я не про детство. Вы же росли, взрослели и не могли не задумываться, на что способны по жизни.

– И тем не менее, честно говорю, даже в довольно зрелом возрасте, после окончания института я не ставил перед собой цели достичь каких-то значимых карьерных высот. И уж никак не думал, что буду руководителем крупной территории или завода.

– Вы были лишены амбиций?! Не верю.

– Если в то время амбиции у меня и были, то довольно-таки скромные. А карьере я, можно сказать, даже сопротивлялся.

Помню, когда работал начальником бюро подготовки производства цеха, по сути главным технологом цеха, на московском крупном оборонном заводе «Салют», меня вдруг стали настойчиво подталкивать к тому, чтобы я начал активно заниматься комсомольской, общественной работой. Можно сказать, меня ломали. А я, как мог, сопротивлялся.

Я считал, что человек должен заниматься конкретным делом, поэтому надо держаться за заводскую «трубу», непосредственно за производство. Там видишь реальные результаты своего труда, приносишь реальную помощь людям, а все остальное – пустая говорильня… Однако нашлись люди, которые мне доходчиво объяснили что к чему.

– То есть вас все-таки сломали?

– Именно объяснили. И если до двадцати пяти лет я практически ничего не знал о структуре управления страной и даже просто Москвой – мне было это неинтересно и от меня далеко – то потом мои взгляды стали меняться, и я на многое стал смотреть по-другому. Во всяком случае, понял, что работа в советских , партийных органах дает больше возможностей для реализации своих идей, принципов… И именно с этой точки зрения – насколько могу воплотить в жизнь свои идеи, принципы – я потом рассматривал и свою деятельность в райкоме партии, и каждую новую ступень продвижения по службе…

– Валерий Павлинович, извините, но разве возможно даже просто заявить о своих принципах, я уж не говорю о том, чтобы реализовать их там, где царит строгая иерархическая дисциплина, беспрекословное подчинение нижестоящих вышестоящим?

– Возможно. И я многое делал и в Москве, и уже здесь, в Нижегородской области. Делал по своей инициативе, потому что считал это нужным, важным. И никто меня об этом не просил…

– И никто никогда не мешал, не вставлял палки в колеса?!

– Мешали. Иногда очень сильно мешали. Вот тут-то и пришло в свое время определенное осознание того, что, чем выше ты находишься, тем меньше тебе мешают и тем больше у тебя свободы. В этом и есть определенная притягательность карьерного роста. Во всяком случае, для меня.

Ведь, если ты второе должностное лицо, хочешь - не хочешь, а должен согласовывать свои действия с первым. Если же ты первый, ограничений и помех куда меньше.

– Сейчас в нашей области вы первый человек, и реализовывать свои принципы вам на региональном уроне никто помешать не может. А вы сами мешаете делать это многим?

– Стараюсь не мешать. Разумеется, я разрабатываю стратегию, ставлю перед подчиненными основную стержневую задачу. А какими конкретно действиями быстрее и лучше решить эту задачу, каждый на своем участке может пробовать сам. Я стараюсь дать людям больше самостоятельности. И вообще очень люблю людей с принципами, инициативных.

– А вдруг инициативным окажется дурак? Что может быть страшнее?

– У меня сегодня достаточно опыта и профессионального чутья, чтобы разобраться в том, где нормальная инициатива, а где дурацкая. Я ведь не просто слушаю людей, когда они что-то предлагают, а вникаю в суть сказанного. Я, кроме того, внимательно слежу, каким тоном преподносится инициатива, какими глазами человек при этом на меня смотрит. Это все очень важно, и я эту управленческую науку уже хорошо освоил. Поэтому инициативу дурака я, как правило, дальше своего кабинета не пропущу.

– Известно, что, не падая, не научишься летать. Вы взлетели достаточно высоко, а часто ли приходилось падать и легко ли было после этого вставать?

– Падать приходилось. Самое серьезное, болезненное падение случилось в 1991 году, когда в нашей стране запретили деятельность КПСС. Я тогда был секретарем Московского горкома КПСС, считай, вторым человеком Москвы после Прокофьева, и вдруг остался безработным. Мне практически сказали: куда хочешь - туда и иди. То есть был, можно сказать, всем и в одночасье стал никем. Это очень болезненно было. Да еще в прокуратуру вызывали, допрашивали: почему это я вредил государству? Глупость какая! Люди, которые знают меня по тому времени, работали вместе со мной, и сейчас вспоминают, сколько мы тогда делали хороших, добрых дел… Я и в прокуратуре в то время сумел доказать, что никогда никому не вредил и уж тем более государству…

– Когда остались без работы, от вас сразу все отмахнулись, сделали вид, что не знают?

– Чего не было – того не было. Наоборот, раздавалась масса звонков, куда только не приглашали – опыт-то работы у меня был серьезный. Нередко предлагали участвовать в тех или иных крупных бизнес-проектах: вплоть до торговли оружием, что было очень прибыльным.

– Но вы же, кажется, в бизнес не пошли?

– Прибыль, нажива любой ценой не про меня – это к вопросу о принципах.

Я пошел тогда работать в социальную структуру: заместителем руководителя хоккейного клуба «Динамо» . Представляете, был секретарем горкома КПСС и вдруг… Это по меркам многих было падением, после такого не встают.

– Но это тоже не про вас?

– Я отработал в «Динамо» три года. Но времена изменились, и моя квалификация , мой профессиональный опыт стали востребованы государством еще раз , но уже в новой системе. И я снова выкладывался как мог.

– Валерий Павлинович, людям, делающим серьезную карьеру, нередко приходится вставать на горло собственной песне и поступать исходя из целесообразности, а не по совести. Если такое случалось, вы испытывали внутренний дискомфорт?

– Не по совести не поступал никогда! Бывало так, что моя точка зрения не получала одобрения у моих руководителей. Естественно, что по требованиям корпоративной дисциплины я должен был подчиняться и делать то, что требовал руководитель, например, подписать те или иные документы. Однако, если я видел, что это абсолютно противоречит моим убеждениям, моей совести, то твердо говорил, что делать этого не буду, и соответствующие документы не подписывал и не исполнял.

– Говорят: друг у власти – потерянный друг. Как думаете, для многих вы перестали быть другом, начав своё продвижение по карьерной лестнице?

– Я не знаю, кто так говорит и считает. Дружба – это дружба, и при чем здесь карьера, положение в обществе?! Разве этим дружба измеряется и ценится? Во всяком случае, я, когда двигался по своей должностной лестнице, никогда ни от кого из прежних друзей не отказывался и не пытался обрасти новыми друзьями – нужными людьми. Будучи уже секретарем горкома партии, а потом и вице-мэром Москвы, я ходил по воскресеньям в баню, где собирались рабочие, инженеры, мои сослуживцы по «Салюту». Мы играли в домино, общались. Они у меня ничего не просили, и я у них ничего не просил. Нам просто комфортно было друг с другом, а не выгодно…

– И все-таки, став губернатором, вы новых друзей приобрели или только знакомых, приятелей, но не больше?

– Для меня слово друг особенное. У меня за мою жизнь было несколько близких друзей. Некоторых из них уже нет в живых. А некоторые…

Помню, когда запретили КПСС, и для меня настали страшные времена, когда было неизвестно, что завтра будет со мной и моей семьей, один человек, которого я считал близким другом – мы семьями дружили, ездили вместе отдыхать с детьми, не разлей вода были – позвонил мне и сказал: «Валера, пока не утрясется все с КПСС и вами – её руководящими работниками - давай перестанем общаться?»

Представляете, в период, когда мне было действительно очень тяжело и нужна была поддержка, когда совершенно незнакомые люди звонили мне и предлагали ключи от своих деревенских домов и дач, чтоб было где спрятаться, «закадычный друг» не нашел ничего лучшего, как предложить перестать общаться.

Я ответил ему: «Давай перестанем общаться, но не «на пока все не утрясется», а навсегда». Потом, когда я стал вице-мэром, у него хватило совести предложить мне возобновить наши дружеские отношения.

– И вы?..

– Для меня больше не существует этого человека.

Но вообще, меня тогда все это здорово обожгло. Очень здорово. С тех пор я друзей, пожалуй, не заводил. Да, знакомлюсь с кем-то по работе, с кем-то даже часто провожу время, имею общие увлечения, но друзьями называть не спешу. Друг – это несколько другое.

– Это же тяжело: держать всё в себе…

– Ну не совсем всё. Кое-чем можно поделиться, но не самым сокровенным.

– А насколько вам комфортно с самим собой, любите ли одиночество, созерцание своего внутреннего мира?

– Одиночество не люблю. И даже, когда я один, не рассматриваю это как одиночество.

Например, я сижу на рыбалке с удочкой, смотрю на поплавок. Вроде бы один. Но я ведь в это время, как правило, думаю о работе, о том, что у меня там не получилось, как надо исправить, с кем что-то обсудить, а это уже вроде как диалог с внешним миром…

Или взять охоту. Сидишь в засаде, ждешь зверя. Час ждешь, два…

– И снова думаешь о работе?

– Не только. И о личных делах думаешь.

… Так случилось, что я после смерти Татьяны Владимировны один. И дома нередко один. Сначала это было дико, трудно, но справился, ни в какую депрессию не впал.

– А вообще вас легко вывести из душевного равновесия, посеять в вашей душе тревогу?

– Вообще я человек психологически устойчивый. И даже наоборот, когда возникают какие-то, казалось бы, стрессовые ситуации, я мобилизуюсь, концентрируюсь и в панику ни в коем случае не впадаю.

Голос, случается, повышаю. Бывает, что говорю человеку и неприятные вещи. Но не злоупотребляю этим. Позволяю себе такое только тогда, когда без этого не обойтись: ну, не понимает человек по-хорошему. Ведь есть люди, и их достаточное количество, которые, когда им что-то говоришь тихим голосом, спокойно, интеллигентно, считают это твоей слабостью. Они привыкли к другому обхождению, привыкли только к кнуту…

– К мату?! Или для вас это неприемлемо?

– Не скрою: бывает. Но редко. Для этого надо очень сильно постараться.

– Как известно, человека у власти всегда сопровождают и льстецы. Стараетесь ли вы ограничить общение с такими особями или наоборот испытываете комфорт от их близости?

– Очень не люблю тех, кто слащавым голосом, с придыханием поет тебе дифирамбы, да еще в твоем присутствии. Очень не люблю. У меня прямо внутренний протест возникает при виде и близости таких людей, и как только они начинают мне обо мне говорить что-то в возвышенных тонах, я пресекаю это.

– Валерий Павлинович, было ли для вас важно раньше и значимо ли сейчас, что о вас думают и говорят окружающие, пишут газеты? Или первостепенно, что сами знаете и думаете о себе?

– Не буду лукавить: мне важно, что обо мне думают, говорят, пишут, но не все подряд. Любую полученную информацию о себе, своей деятельности я рассматриваю с точки зрения объективности. Что это: заведомая ложь, клевета или же отражение реальной ситуации? Если вижу, что отражение реальной ситуации – начинаю работу над ошибками. Если же это клевета – просто отметаю это от себя. Я ведь никогда в жизни ни с кем не судился.

Взять, например, ваш журналистский цех. Я знаю, что есть такие издания и журналисты, которые обо мне никогда ничего хорошего не напишут, поэтому к любой критике, наездам и наветам с их стороны я отношусь спокойно. Если же вдруг критика звучит со стороны журналиста, который объективно, взвешенно, аргументированно подходит к своим материалам, как тут не прислушаться?! Прислушиваюсь, начинаю разбираться, что к чему: ведь всё знать и во всем быть совершенным невозможно. Любой человек может ошибиться, и я в том числе. Главное, уметь признавать и исправлять свои ошибки.

– По своему роду деятельности вам нередко приходится встречаться с Владимиром Путиным. Нравится ли вам бывать у него «в гостях», общаться с ним или лучше бы это случалось как можно реже?

– Сам я никогда не «тяну руку», чтоб меня лишний раз пригласили к президенту – это не в моих правилах, но когда приглашает он – президент – это нормально, так и должно быть. Я докладываю ему о том, что происходит в нашей области. Если какие-то проблемы – делюсь ими, и он регулярно помогает с их решением. А как же иначе: он президент. И такое системное общение нам необходимо в интересах дела. Я должен чувствовать его, а он меня.

– Вы чувствуете друг друга?

– Чувствуем.

– Работа в вашей жизни занимает, наверно, главенствующее место. Выхода на заслуженный отдых не боитесь?

– Для меня работа – это всё, это моя жизнь. О заслуженном отдыхе даже не думаю. Не уйду я на пенсию никогда.

Понятно, что губернатором нельзя быть бесконечно. Можно попробовать принять участие в выборах губернатора в 2019 году. Но здесь важно, как я буду себя чувствовать, смогу ли, как сейчас, выдерживать такие нагрузки, которые выпадают на долю губернатора.

Если не смогу – перейду на какую-то другую работу. Но обязательно буду работать. Себя без работы я даже представить не могу. Чем тогда жить, если просто сидеть дома и никому не приносить пользу? Я если одному человеку помогаю – рад, если пяти – еще больше рад, а если одним решением сразу нескольким миллионам, так и говорить нечего. А вы про какой-то заслуженный отдых!

– И все-таки, если бы свободного времени у вас было больше, на что бы его потратили?

– Скорее всего, на общение с детьми, внуками. Сейчас редко с ними вижусь, потому что они живут в Москве, а я здесь, и мне их очень не хватает.

А еще? На свои любимые занятия. Чаще, может, ездил бы на рыбалку, на охоту. На лыжах бы чаще катался, в футбол играл, в теннис, плавал бы по два раза в день, а не по разу, как сейчас…

– У каждого человека есть свои скелеты в шкафу. Если вдруг будете писать мемуары, многое ли утаите от потомков?

– Знаете, проза не мой жанр. Вот стихами я раньше баловался. И сейчас иногда могу написать. Например, поздравить кого-нибудь стихами. Говорят, неплохо получается.

Что же касается мемуаров… Если обо мне и будет где-то что-то когда-то написано, то это разве что сделает кто-то другой, но не я.

– Понятно: вы другому надиктуете.

– И диктовать ничего не буду – у меня на это даже времени нет. Если кому-то хочется обо мне написать, он общался со мной, много обо мне знает – пусть пишет, мешать не стану. Хотя…

Я один раз в жизни позировал художнику. И вот написал он мой портрет. Подхожу, смотрю на это произведение искусства и… ничего не могу сказать.

– Потеряли дар речи от восторга?

– Да, дар речи потерял, но не от восторга. Поняв это, художник говорит: «А я тебя таким вижу». И потом начинает объяснять мне разницу между портретом и тем, какими мы видим себя в зеркале. Это, знаете ли, не одно и то же, потому что, когда мы идем к зеркалу, то подсознательно готовим себя к тому, что там увидим. Когда же позируем художнику – мы якобы ни к чему себя не готовим, естественны. Поэтому именно из-под его кисти выходит то, какие мы есть на самом деле.

Ну, что ж, принес я этот портрет домой, поставил на видное место. Кто-то из домочадцев, проходя мимо, спросил, чей это портрет? Я ответил, что мой! Тогда вокруг портрета собралась вся семья. Смотрели долго, скрупулезно искали сходства между мной и портретом, и в итоге все пришли к выводу, что на портрете изображен не я.

Вот так-то. Где гарантия, что такого не произойдет и с мемуарами? Да и вообще, я не думаю, что завтра кому-то будет очень интересно и важно читать что-то о Валерии Павлиновиче Шанцеве. Так что, писать о себе мемуары я не хочу и не буду, и вы в этом еще сможете убедиться.

Источник: "Репортер и время"

Ещё новости о событии:

На прошлой неделе отметил юбилей наш губернатор Валерий Шанцев. Карьерный путь, послужной список Валерия Павлиновича безоговорочно позволяют назвать его «человеком власти».
15:57 06.07.2017 Правительство Нижегородской области - Нижний Новгород
Интервью с губернатором Нижегородской области Валерием Шанцевым. На прошлой неделе отметил юбилей наш губернатор Валерий Шанцев.
12:07 06.07.2017 Репортер и время - Дзержинск
 
По теме
Сегодня с рабочим визитом наш округ посетил глава региона Валерий Павлинович Шанцев.
Штрафы на общую сумму более 1,5 миллиона рублей взыскали судебные приставы Арзамасского районного отделения судебных приставов ГУФССП России по Нижегородской области благодаря вынесенным запретам на совершение регистраци
Два человека едва не ослепли после уборки на вадском свинокомплексе Двое сотрудников свинокомплекса ООО «ННПП» (RBPI Group) в Вадском округе едва не лишись зрения в процессе мойки дворов.
Нижегородцы простятся с погибшим на СВО бойцом спустя 1,5 года Бойца СВО из Ковернинского округа Эрнеста Кренделева, погибшего при выполнении боевого задания в 2022 году, похоронят в Нижегородской области спустя полтора года.
Светлана Ковылина - Начальник ОИОС ГУ МВД России по Нижегородской области: "В результате проведенных мероприятий из незаконного оборота изъято порядка 5200 литров готового алкоголя в немаркированных бутылках различной емкости,
Дело возбудили по факту мошенничества при строительстве школы в Павлове - Newsroom24.Ru Ход расследования контролируются прокуратурой. В Павлове Нижегородской области по результатам проверки, проведенной прокуратурой, возбуждено уголовное дело по факту мошенничества при строительстве школы.
Newsroom24.Ru