«Есть в жизни кое-что поважнее самой жизни!», - считает Николай Досталь

«Есть в жизни кое-что поважнее самой жизни!», - считает Николай Досталь
Фото: www.nnews.nnov.ru

«Обо мне в Википедии пишут: актер, режиссер, сценарист... Полная фигня! Я не актер, не сценарист - только режиссер. Почему пишут «актер»? Когда-то, в детстве, я снялся в фильме – кстати, в хорошем фильме – «До свидания, мальчики», в одной из ролей, и с тех пор прилепилось. Но я не собирался стать актером, да и не стал им, просто было приятно - на съемках, рядом Женя Стеблов и Миша Кононов, да еще и на Черном море…   Далее, сценарист – это тот, кто умеет написать оригинальный, свой сценарий, а я лишь соавтор; такого чтобы сценарий только я написал, не было».

Так Николай Николаевич Досталь – знаковый режиссер – сразу и честно отграничил себя от всего, кроме режиссуры. 

Напомню: народный артист РФ Николай Николаевич Досталь посетил Нижний Новгород в конце июля и возглавил жюри Второго кинофестиваля «Горький fest».

«Сначала скажу несколько слов о себе – такая вот творческая биография…». 

«Я родился в сорок шестом году и закончил МГУ сначала, факультет журналистики, а потом Высшие курсы режиссерского мастерства у Георгия Николаевича Данелия. 

Родился я в Москве, у меня был отец кинорежиссер и есть брат-продюсер, то есть имеется традиция семейная. Хотя, как мне рассказывала сестра отца, которая нас воспитывала - отец погиб во время съемок в пятьдесят девятом году - она рассказывала, что если бы отец был жив, он нас в кино не пустил бы. Он хотел, чтобы мы имели какую-то более прикладную, нормальную профессию. Кино – это профессия очень такая, нестабильная, то густо то пусто: и по части зала, и по части работы, и вообще. Когда моего сына Александра в детском саду спросили: «А где твой папа работает?», он ответил: «А мой папа нигде не работает, он кино снимает!». Тут устами младенца глаголет что-то такое, близкое к истине. Я тоже считаю, что режиссер - профессия какого-то мистификатора, особенно для близких, для семьи: на несколько месяцев пропадает, где-то там что-то вроде работает, потом вдруг белую простынку вывешивают и на ней что-то показывают, а люди смеются, или кто-то плачет, и так далее. Тем не менее у меня другой профессии нет.

Дебют мой состоялся в восемьдесят пятом – полнометражная картина «Человек с аккордеоном», и вот с тех пор я снял много телевизионных фильмов и кинофильмов. В Нижнем Новгороде я впервые: у меня как раз выдалась свободная неделя. Я очень обрадовался, что меня пригласили в жюри, и, конечно, согласился, потому что не раз слышал, что есть такой отличный город на Волге и, наконец, надо бы в нем побывать… и сейчас я надеюсь его даже посмотреть, потому что есть свободное время.

Подвиг, о котором не знали

- Какой свой фильм вы считаете самым успешным?

- Все! Можно ли выделить особо кого-то из своих детей? Хотя... могу назвать то, что мне ближе. Это «Шура и Просвирняк», фильм 1987 года по повести замечательного писателя, драматурга Михаила Рощина. Еще - «Облако-рай» 1991 года. Если говорить о телевидении, там я снял три больших фильма, которые помимо художественной задачи несли еще и просветительскую функцию. Это «Штрафбат», «Завещание Ленина» и «Раскол». 

«Штрафбат» мне близок и дорог. Тогда массовая аудитория не знала, кто такие штрафники и какой вклад они внесли в победу. Как один штрафник сказал автору сценария Володарскому, которого уже нет в живых: к вам, конечно, придирки будут от некоторых фронтовиков, но вы не соврали в главном – что штрафники внесли свой кирпичик, и не один, в этот огромный фундамент под названием Победа.

«Завещание Ленина» - многосерийный фильм о великом русском писателе Варламе Тихоновиче Шаламове, и я очень рад, что после этой картины, по отзывам библиотекарей и учителей, к Варламову стало расти внимание, а раньше он был в тени Александра Исаевича Солженицына.   Шаламов – мощный писатель и поэт, очень мощный! А Солженицын – фигура другого типа: историк, исследователь. Кстати, мне рассказывала одна женщина… кстати муза Шаламова… что Солженицын предлагал Шаламову вместе писать «Архипелаг ГУЛАГ». Потому что Солженицын   понимал: его четыре года в шарашке, в Казахстане, несравнимы с патнадцатилетним лагерным опытом Шаламова на Колыме! Но Шаламов отказался. Он, знаете, был волк-одиночка, и хотел сам все это изложить. 

Двадцать серий «Раскола»   рассказывают о расколе в православной церкви. В вашем городе, в Нижнем Новгороде, старообрядцев было очень много, сюда они приезжали и скрывались во время гонений. Кстати, Солженицын как историк очень хорошо подметил: если бы не было семнадцатого века, возможно, не было бы и 1917 года. Тот раскол, который тогда долбанул по Руси, дал трещины, которые дошли, как мне кажется, и до нашего, двадцать первого века в России.

- Как бы вы охарактеризовали личность патриарха Никона в истории церкви и российского государства?

- Это трагическая личность, очень. Кстати, наш патриарх Кирилл смотрел этот фильм, хотя и не весь, и его там заинтересовала лишь одна фигура – Никон. Портрет его висел у нашего патриарха в Питере, в Академии, на самом видном месте, когда он был там ректором. С Аввакумом все ясно: он шел, как Жанна Д`Арк, на костер, он был неистовый Аввакум. А Никон – это парадокс: по его новинам живет сейчас церковь, а он пятнадцать лет провел в ссылке! Ведь сначала, пока царь Алексей Михайлович был молод, он слушал Никона с раскрытым ртом. А когда повзрослел, решил: э, нет, священство ниже царства, и начался конфликт. Сначала Никон был сослан в Ферапонтов монастырь, где я и снимал «Раскол» – это город Кириллов в ста километрах от Вологды. Потом он был сослан в Белозерский монастырь, откуда ему Федор Алексеевич разрешил вернуться, но на пароходе Никон умер, немного не добравшись до Москвы. И я ему, конечно, сочувствую. Ведь когда «Раскол» вышел, меня обвинили в том, что я «агитирую» за старообрядцев, и мне пришлось объяснить, что мы не судим, а только показываем, как все было. И я рад, что после нашего фильма к старообрядцам появилось особое внимание, и даже какой-то факультативный семинар стал преподаваться в нашей лавре. Мало того: в прошлом году президент Путин посетил Рогожскую заставу, где митрополит Московский и всея Руси Корнилий его встречал   и рассказывал, что такое старообрядчество. Думаю, этому отчасти поспособствовал и те двадцать серий, что я наснимал. Это к тому, что помимо художественной задачи у кино есть еще и задача просветительская, которая особенно важна и ясна на телевидении, потому что там картину сразу смотрят миллионы. А картину, снятую для кинотеатра, может никто и не увидеть. Пример: моя картина «Петя по дороге в Царствие Небесное» получила первую премию на Московском международном кинофестивале, а кто ее видел? В прокате ее практически не было, только в Интернете. И «Монах и бес» тоже мало была в прокате

Как к режиссеру «пришли» монах с бесом

- И все-таки вы ее сняли. Как к вам попала эта история?

- Когда мы в Кирилло-Белозерском музее-заповеднике снимали «Раскол», я ездил в Нило-Сорскую пустынь. От нее, конечно, ничего уже не осталось, но там когда-то обретался Нил Сорский,   знаменитый наш подвижник. Для меня этот святой ценен тем, что он пропагандировал нестяжательство – то, чего так не хватает сейчас нашей церкви и обществу в целом. И там, в этой Нило-Сорской пустыни жил некий Иван Семенович Шапошников, рясофорный монах. Был он хроменький, убогий, ночевал на кухне. Иногда по ночам там слышался шум, бренчали кастрюльки-сковородки, а когда этот монах оттуда выходил, на нем замечали ссадины. «Интересный персонаж», - подумал я. А потом поехал в Великий Новгород, где в Софийском соборе лежат мощи Ивана Новгородского. В его житие написано, что в бытность простым монахом Иваном он поймал в рукомойнике беса. Тот взмолился: отпусти!   «Отпущу, - говорит, - если меня свозишь к Гробу Господню». Бес его свозил, за одну ночь – туда и обратно. Но потом стал ему мстить, в келью компромат подбрасывать: женские папильотки, бражку, то, се. Это все в житии написано! Когда братия все это увидела – схватила монаха, привязала к плоту, опустила в Волхову – и плыви от нашего монастыря подальше!   Он и поплыл… против течения, обратно… Его туда – а он обратно! Все - на колени: чудо! И вернули его в монастырь, и со временем он стал архиепископом, настоятелем монастыря. «Кто такую чертовню может мне написать? - подумал я. – Юрий Арабов, наверное!». Позвонил Юре… 

Потом, правда, мы очень долго искали деньги. Ну и изменения некоторые внесли в сравнении с житием. 

На Московском международном кинофестивале картина не получила больших наград, и критик Кирилл Разлогов сказал мне: «Это все-таки наша картина. Она очень трудна для иностранца. Тут надо считывать какой-то русский код». 

- Раз уж зашла речь о таком фильме, расскажите, пожалуйста, о вашем о пути к вере.

- Ой. Вы знаете, я человек православный, крещеный, но не воцерковленный. Я не хожу регулярно на исповедь, к причастию… По жизни я могу подписаться под словами   Альберта Швейцера, лауреата Нобелевской премии: «Мой опыт пессимистичен, но моя вера оптимистична».   Поэтому в моих фильмах, как мне кажется, есть свет в конце туннеля. Я вообще не воспринимаю фильмы, где полная безнадега, полная нелюбовь и так далее. 

О «Тайне» и о войне

- Над чем вы сейчас работаете, что в планах?

- О, это можно долго перечислять. Например, есть сценарий, посвященный первым русским кинопродюсерам Ханжонкову и Дранкову. Но на него не дают денег. «Лежит» еще один сценарий, «Капитан Дикштейн» по повести Михаила Кураева. Сейчас я озабочен восьмисерийным проектом «Тайна». Уже в сентябре начну работать; правда, картина выйдет не раньше октября следующего года. А чему эта «Тайна» посвящена, я могу рассказать. Есть такой миф – кто-то в него верит, кто-то нет, но об этой версии писал даже Лев Николаевич Толстой – что император Александр I не умер в Таганроге, а ушел в народ, и через некоторое время после его ухода в Томске обнаружился некий Федор Кузьмич, старец. И вот Николай I посылает начальника Третьего отделения в Сибирь с тайным заданием: узнать, он или не он и доложить только лично. Собственно, фильм о том, как   этот герой приезжает в Сибирь 1854 года, расследует эту тайну и какие у него там возникают сложности.

- Как вы считаете, каких сюжетов сейчас не хватает? Какие проблемы стоило бы сегодня освещать режиссерам?

-   Этот вопрос, скорее, адресован киноведам. Впрочем, мне кажется, что сейчас никаких сюжетов не хватает… вот с некоторыми можно и «стоп» сделать. Я имею в виду спорт и космос. А обо всем остальном можно и нужно снимать. Например, есть великий роман о войне, «Прокляты и убиты» Виктора Астафьева: вот если бы мне кто-то дал возможность снять по этому роману… Замечательный роман. Если его кто-то когда-нибудь экранизирует, то вопрос кино о войне будет почти закрыт. Там нет никакого Сталина, но там есть всё о войне, потому что Астафьев прошел эту войну. Это взгляд из окопа. А есть еще замечательный роман Владимова, называется «Генерал и его армия»: это - взгляд из Генштаба. Вот эти два романа надо экранизировать. 

И снова про войну

- Пожалуйста, расскажите поподробнее про «Штрафбат».

- Я вообще не собирался снимать о войне. Но мне дали сценарий и сказали: «А ты почитай!», и когда я прочитал серии три, меня «затянуло», стал читать дальше и дальше, потом вспомнил, как мой отец был в плену… Артисты снимались замечательные, если помните, Алексей Серебряков, Юра Степанов, все охотно работали не покладая рук. А Володарского, автора сценария, я контролировал, говорил ему порой что-то вроде: «Эдик, у тебя, смотри, персонаж в третьей серии погиб, а в шестой кричит: «Вперед, ура!». Он говорит: «Как? Как? Ну-ка давай вычеркивай!», а я ему: «Ты перечитывай хоть иногда, что пишешь-то». 

«Штрафбат»   - вообще особая история. Например, я не отвечаю на критические замечания: кому-то нравится, кому-то не нравится. Но когда министр Мединский не раз в прессе высказался на тему «Штрафбат» – всё вранье и неправда», я решил написать ему открытое письмо в «Российскую газету». Написал, опубликовали – а министр молчит. И вдруг - прошел уже год или больше - в каком-то интервью его спросили: «Вам Досталь написал письмо по «Штрафбату», что   вы ему ответите?» И Мединский говорит: «Я смотрел картину запоем. Досталь – талантливый режиссер, кастинг хороший, но всё неправда!». Тогда журналист спрашивает: «В картине Никиты Сергеевича Михалкова «Цитадель» есть сцена, где с палками бегут на немецкий дзот. Как вы к этому относитесь? Правда это или не правда?». И министр замечательно смешно говорит: «Ну, у Никиты Сергеича же это притча». То есть если бы я обозвал «Штрафбат» притчей… И, простите, отчего же у Михалкова притча? Он снимал серьезный блокбастер, как он сам говорил, «настоящее, для молодежи, правдивое, честное кино». 

Еще про «Штрафбат». Звонит мне главный редактор одной газеты и говорит: «Николай Николаевич, мне сейчас позвонил Горбачев Михаил Сергеевич, ему внучка принесла «Штрафбат», он как сел - посмотрел все сразу, почти до утра, целиком, звонит мне и говорит: «Пусть мне Досталь позвонит!». Я говорю: «Отлично, я очень рад, что Горбачеву понравилась картина, но что я ему буду звонить? Рассказывать, какое гениальное кино я снял?». Он: «Нет, вы обязательно позвоните, я обещал, что вы это сделаете». Дал мне телефон, звоню: «Михал Сергеич, это Досталь, добрый день!». А он мне: «Ты понимаешь, какое ты кино снял? Это же просто «Война и мир»! Какой ты молодец!». Я говорю: «Михал Сергеич, а вот ваши бывшие коллеги другого мнения» Он: «Кто это?». Я: «Это маршал Язов, генерал Варенников». Он возмутился и сказал: «Не слушай их, ничо они не понимают, они чудаки». А ведь действительно, многие из генералитета говорил: «Что вы так? Штрафники войну выиграли, что ли? А где же в фильме те, которые со звездами?».

Еще Горбачев сказал: «Передай привет как его там, Серебрякову, что классно сыграл в фильме». Я звоню Леше Серебрякову, говорю: «Леш, ты знаешь, у тебя такой фанат появился! Очень картина понравилась ему». «Кто это?», - спрашивает. Я: «Человек, известный во всем мире». Леша недоумевает, просит подсказать хоть какую-то наводку. Я: «Лауреат Нобелевской премии мира». Он: «Ну, тогда тем более не вспомню ни одного лауреата Нобелевской премии». Я: «Горбачев!». 

А потом вдруг я узнал, что погиб Юра Степанов, который так хорошо в «Штрафбате» снялся, это просто жуть, нелепость какая-то: замечательный артист, в театре работал у Фоменко, и мы с Лешей Серебряковым, когда хоронили его, вспоминали «Штрафбат»... 

Но это уже все в прошлом. Надо жить. Так что желаю вам здоровья, берегите себя, берегите своих близких, это самое важное. Здоровье – оно первично. Вот Михалков говорил: «Кино – это моя жизнь». А я не могу сказать, что кино – это моя жизнь. Кино – это моя профессия; ну, призвание, ну заработок. У меня нет другого заработка, другой профессии, чтобы содержать семью, помогать детям, уже взрослым, и так далее. А в жизни вообще есть кое-что поважнее самой жизни.

- И что же это?

- Я ждал этого вопроса! Отвечу: смерть. Смерть, о которой надо иногда думать. Если ты думаешь о конечности своего земного пребывания, ты чище живешь. Поэтому среди моих любимых поговорок - «В гробу карманов нет». Это к слову о нестяжательстве и о Ниле Сорском. 

Немного о профессиональном и о деньгах

- Хороший актер – это кто?

- Это тот, кто органичен, естествен, кто сердцем и головой чувствует ту роль, которую я ему предлагаю. Тот, кто подходит к этой роли очень аккуратно, не спеша, вживается, со мной обговаривает... У нас такие артисты есть. Я вот, например, сторонюсь медийных артистов. Не потому что они плохие - они хорошие. Но слишком уж они медийные-премедийные, замыленные-презамыленные. Мне кажется, что их супер-узнаваемые лица мешают зрителю поверить, что этот вот Сережа Гармаш сейчас именно этот персонаж, а не десяток других персонажей из других фильмов. Не знаю. Наверное, надо как-то избирательно сниматься. Хотя у меня есть один артист достаточно известный, Роман Мадянов, который практически во всех моих фильмах снимается, и его лицо – не «замыленное». 

- Какие личные качества необходимы для того, чтобы стать успешным режиссером?

- Надо быть жестким. Вот я, например, сторонник демократического общества, но на съемочной площадке становлюсь приверженцем авторитарного режима. Потому что в твоих руках сотня человек или больше съемочной группы, тебе надо как-то ею управлять. Здесь помимо таланта должен быть стержень руководителя. Нужно очень четко знать свою цель и идти к ней, невзирая ни на что - но не по трупам, конечно. Надо быть собранным и выносливым. Потому что надо работать иногда по 12-14 часов в день без выходных, особенно в съемочный период. 

- Что и в каком соотношении «делает» хороший фильм: актеры, операторская съемка, сценарий?

- Все эти элементы очень важны. Но в первую очередь все зависит от режиссера. От его выбора сценариста и сценария, актеров, съемочной группы – всего. Конечно, немаловажна и роль продюсера, который занимается поиском бюджета и так далее. Но главный ответчик – все равно режиссер. 

- Как режиссеру находить компромисс с продюсером?

- Продюсер должен очень четко понимать своего режиссера, и если продюсер не «ваш», у вас будет все время какой-то конфликт. Продюсер заинтересован в том, чтобы снять отличное кино, но при минимальных затратах. Не всегда это получается, поэтому надо находить компромиссы. Мне пока везло, что я работал с собственным братом, но многим приходится нелегко, особенно молодым, которых продюсеры зажимают и осаживают, а некоторые продюсеры еще и влезают в монтаж, кастинг. Продюсера надо выбирать аккуратно - как жену, как мужа, иначе нарвешься на такого, который всю картину изуродует. 

Меня многие спрашивают, отчего я сам свою студию не организую, как, например, Лунгин и Тодоровский, и почему бы мне не стать самому себе продюсером? Но в этом случае возникнет практически нерешаемая дилемма. Когда я режиссер, я весь бюджет пускаю в работу. Но будь я продюсером, я думал бы иначе, а именно: ну вот тут можно сэкономить, тут можно не брать стэдикам, а снять с рук и так далее, а денежки пускай на счет моей фирмы идут. 

- А как с государственным финансированием? 

- Есть Фонд кино и Министерство культуры, и у них свое распределение: Минкульт – это авторское кино, дебюты, анимация, а Фонд кино –   кассовые картины. К сожалению, они дают, дай Бог, только 50-60 процентов от заявленного бюджета. Вот это самое ужасное. Продукт дорогостоящий, денег мало, а хотят дать всем. Среднее современное кино стоит миллионов 80. Если уж малобюджетное совсем - два-три артиста в одной декорации - миллионов 30-40. Но таких сценариев еще поискать, да еще ведь надо, чтобы это и интересно было.

Например, у меня был сценарий под названием «Лицо». Мне дали на него 30 миллионов рублей субсидии, но бюджет был 80. Я не смог найти остальные средства и вернул деньги Фонду. Слава Богу, с меня не взяли штрафные санкции. Так как без государства мы вообще не можем ничего по деньгам, надо искать малобюджетные сценарии. Тогда денег может дать, допустим, Минкульт и, не исключено, найдется меценат, который еще что-то даст. Такое бывает. Вот, например, «Война Анны», победившая в конкурсной программе «Горький fest», снята вообще без копейки государственных денег. Как-то   кто-то у кого-то что-то выпросил. Возможно, государству стоит давать сто или хотя бы 90 процентов каждому выбранному сценарию, чтобы он точно был снят. Иначе министр культуры отчитывается: «Владимир Владимирович, мы профинансировали 85 фильмов в этом году!». А из них, может быть, половину не досняли, потому что кувыркаются и ищут деньги. Вот поэтому, кстати, я сейчас снимаю для телевидения, потому что телевидение дает режиссеру стопроцентный бюджет, зная, что за счет рекламы во время премьерного показа деньги вернутся. В крайнем случае, после второго показа. И вложения действительно возвращаются, потому что реклама на телевидении на центральных каналах стоит бешеных денег. А кино, которое снимаю я для кинотеатра, вложений не вернет, и поэтому спасибо моему продюсеру, который не то что не заработал, но даже потерял на «Монахе и бесе»…

Мария ФЕДОТОВА. Фото Александра ВОЛОЖАНИНА.

Справка «НН»

Николай Николаевич ДОСТАЛЬ родился 21 мая 1946 года в Москве, в семье кинорежиссера Николая Владимировича Досталя и виолончелистки Джахантаб Сарафи. Народный артист РФ.

В 1970 году окончил факультет журналистики МГУ, в 1972-м - Высшие курсы сценаристов и режиссеров (мастерская Георгия Данелия).

Николай Досталь - классик отечественного кинематографа, обладатель множества престижных наград. Серди его работ - «Человек с аккордеоном», «Шура и Просвирняк», «Маленький гигант большого секса», «Гражданин начальник», «Штрафбат», «Монах и бес».

 
По теме
        В Центральной детской библиотеке прошла презентация первого, созданного детьми мультфильма «Три поросенка».
В фонд центральной районной библиотеки поступили книги петербургской писательницы Ирины Анатольевны Богдановой, выпущенные издательством «Сибирская Благозвонница».
Лишилась свободы за неоплату алиментов - УФССП Нижегородской области Нижегородка, лишенная родительских прав в отношении пятерых детей и накопившая более 4,8 миллиона долга по алиментам, привлечена к уголовной ответственности.
УФССП Нижегородской области
День православной книги - ЦБС Большеболдинского района 14 марта библиотекари Староахматовской и Черновской библиотек-филиалов Е.В.
ЦБС Большеболдинского района